Владимир алексеевич солоухин волшебная палочка. По тексту Солоухина Как художник создает пейзажную картину так и целый народ постепенно (ЕГЭ по русскому) Как художник создает пейзажную

05.03.2024 | Каникулы

Итак, давайте познакомимся с текстом этого писателя. Прочитайте текст, определите проблему, позицию автора по этой проблеме и подчеркните главное для её понимания. (Ученики читают текст и маркерами выделяют главное)

Как художник создаёт пейзажную картину, так и целый народ постепенно, невольно даже, может быть, штрих за штрихом на протяжении столетий создает ландшафт и пейзаж своей страны…

Лицо старой, дореволюционной России определялось, например, в большой степени теми сотнями тысяч церквей и колоколен, которые были расставлены по всем её просторам на возвышенных преимущественно местах и которые определяли силуэт каждого города – от самого большого до самого маленького, а также сотнями монастырей, бесчисленным количеством ветряных и водяных мельниц. Немалую долю в ландшафт и пейзаж страны привносили и десятки тысяч помещичьих усадеб с их парками, системами прудов. Но, конечно, в первую очередь, и небольшие деревеньки и сёла с вётлами, колодцами, сараями, баньками, тропинками, садами, огородами, залогами, пряслами, резными наличниками, коньками, крылечками, ярмарками, сарафанами, хороводами, покосами, пастушьими рожками, серпами, цепами, соломенными крышами, маленькими единоличными полями, лошадками на пахоте…Изменилось лицо страны, когда все эти факторы, определяющие пейзаж, исчезли.

Точно так же, как художник – пейзажист вкладывает в своё творение частицу души и творит пейзаж, в сущности говоря, по своему образу и подобию, так и в ландшафт любой страны оказывается вложенной душа народа и то представление о красоте, которое в душе того или иного народа живёт.

Это плохо, если душа спит, если она отвлечена, заглушена побочными обстоятельствами, интересами, шумами, корыстью или иными соображениями, если она мертва или, скажем точнее, находится в летаргии. Тогда одухотворённость уходит и из пейзажа. Ландшафт остаётся ландшафтом, но он как бы пустеет, остаётся форма при отсутствии содержания, веет холодом, отчуждённостью, равнодушием и вот именно пустотой. Становится безразличным для отдельного человека и целого народа: а как это будет выглядеть? Как будет выглядеть дои, деревня, река, долина, холмы, страна в целом? Каково будет лицо страны? Есть ведомства по разработке и добыче полезных ископаемых , по строительству дорог, по земледелию, по электрификации, по лёгкой, тяжёлой и автомобильной промышленности, но нет ведомства по внешнему виду страны (земли), по её опрятности, прибранности, одухотворённости…Думаем о прочности сооружений, о характере и объёме земляных работ , о количестве древесины, о центнерах и тоннах, о кубометрах и квадратных метрах , но не думаем о том, а как это будет выглядеть? Как это будет выглядеть не только само по себе, но в сочетании с окружающим, с местностью, в согласовании с традициями и с проекцией в будущее. Ландшафт во всей его сложности и совокупности – это не просто лицо страны, но и лицо данного общества. Замусоренный лес, разъезженные дороги с увязнувшими машинами, обмелевшие реки, исполосованные гусеницами тракторов зелёные луговины, полузаброшенные деревни, сельскохозяйственные машины, ржавеющие под открытым небом, стандартные дома, поля, заражённые сорняками, говорят о жителях той или иной деревни, того или иного района ничуть не меньше, чем неприглядная и запущенная квартира о её жильцах.

4.Словарная работа.

Как вы понимаете, что такое «ландшафт»? (слова «ландшафт» и «пейзаж» записаны на доске)

Ландша́фт (нем. Landschaft , вид местности, от Land - земля и schaft - суффикс, выражающий взаимосвязь, взаимозависимость) - понятие, употребляющееся в разных, но связанных между собою значениях в географии, ландшафтной экологии, живописи, ландшафтной архитектуре, компьютерной графике и т. д. В широком смысле - визуальный характер местности, её геопространственная структура.

История понятия

Впервые слово ландшафт прозвучало в IX веке в трудах монахов Фульдского монастыря в Германии. Они при переводе с латыни «Евангелической гармонии» богослова Татиана заменили слово лат. regio - район, страна на lantscaf , что в значит как «единая священная земля, единой паствы (~ земля обетованная), территория, упорядоченная, согласно общегерманскому плану; форма, соответствующая содержанию, которое суть благодать, нисходящая на „братьев и сестер во Христе“». В дальнейшем это понятие постепенно трансформировалось в понятие, далекое от первоначального смысла. Ландшафт укладывается в рамки административно-территориального и административного понятия. К XVI веку начинает развиваться ландшафтная (пейзажная) живопись..

Что такое пейзаж?

Пейза́ж (фр. Paysage , от pays - страна, местность), в живописи и фотоискусстве - тип картины, изображающий природу или какую-либо местность (лес, поле, горы, роща, деревня, город).

5.Давайте посмотрим на текст с лингвистической точки зрения.

ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ КАРТИНА ТЕКСТА:

Назовите предложения, в которых есть вводные слова.

Назовите сложные предложения, в которых есть причастный оборот, деепричастный оборот, однородные члены..назовите эпитеты, метафоры в данном тексте.

6.Анализ текста.

Итак, теперь вам необходимо ответить на несколько вопросов, опираясь на памятку 2.

4. Что, по мнению Солоухина, определяло ландшафт дореволюционной России?

(Лицо дореволюционной России определялось сотнями тысяч церквей и колоколен, сотнями монастырей, бесчисленным количеством ветряных и водяных мельниц. И в первую очередь небольшие деревеньки и сёла.)

5. Почему, по словам Солоухина, изменилось лицо страны? (Изменилось лицо страны, когда все эти факторы, определяющие пейзаж, исчезли.)

7. На что сетует автор текста? (Плохо, если душа спит, если она отвлечена, заглушена корыстью, если она мертва. Тогда одухотворённость уходит и из пейзажа. Ландшафт как бы пустеет, остаётся форма при отсутствии содержания, веет равнодушием и пустотой. Становится безразличным для отдельного человека и целого народа: а как это будет выглядеть? Каково будет лицо страны? Нет ведомства по внешнему виду страны (земли), по её опрятности, прибранности, одухотворённости.)

8. Используя опорные слова из 2 части нашей памятки, раскройте позицию автора.

(В своём рассуждении Солоухин справедливо утверждает, что в ландшафт любой страны оказывается вложенной душа народа. Писатель подчёркивает, что не все изменения положительно влияют на внешний вид страны..)

9. Итак, к какому выводу приводит нас Солоухин? Используя слова из 3 и 4 частей памятки 3, ответьте не этот вопрос.

(Справедливость позиции автора не вызывает сомнений: ландшафт - это лицо страны, лицо данного общества. Особенно значимо то, что замусоренный лес, обмелевшие реки, полузаброшенные деревни говорят о жителях нашей страны ничуть не меньше, чем запущенная квартира о её жильцах. Обращали ли вы внимание, что есть разные ведомства по разработке и добыче полезных ископаемых, по строительству дорог, по земледелию, а ведомства по внешнему виду страны, по её опрятности, прибранности, одухотворённости нет. Автор заставляет задуматься и о нашем отношении к родному городу.)

(Конечно, мы согласны с мнением Владимира Солоухина в том, что сам человек влияет на ландшафт и пейзаж страны.)

11. Какие аргументы можете привести вы?

(Хотя я не согласен с тем, что после революции из пейзажа России исчезла душа. Она осталась, но стала другой: более быстрой, сложной, промышленной, оцифрованной. Ландшафт и народ остались связаны, но вот связь народа и традиций стала ослабевать, если не исчезла совсем. Это как живопись. Одно дело рисовать по холсту кисточкой, и совсем другое – по цифровому планшету стилусом. Как говорил Солоухин, остаётся форма при отсутствии содержания. Но всё же сельский или городской пейзаж начинают возвращать себе своё дореволюционное лицо. Облагораживаются парки, отстраиваются церкви, ремонтируются дороги . И это многое говорит о жителях страны.) (Текст Солоухина предостерегает нас от ошибок по отношению к общему дому. К счастью, владимирцы стараются не быть безразличными к ландшафту и пейзажу своей малой родины.)

7.Итог урока.

Таким образом, сегодня на уроке мы проанализировали текст известного владимирского писателя В. Солоухина, определив его проблему и позицию автора по этой проблеме. Вы смогли в своих ответах аргументировано доказать актуальность темы, о которой рассуждает автор. Практически устно мы проговорили то сочинение, которое вам предстоит написать. Скажите, помогла ли вам работа, которую мы проделали в течение урока в подготовке к сочинению?

(Да, нам стал более понятен алгоритм работы над текстом, опорные слова позволяют связанно построить свой ответ, логически выдержанно соединить одну часть с другой ).

Мы поработали над отдельными частями нашего сочинения, а теперь вам предстоит написать работу в целом.

Образцы сочинений учащихся.

Сочинение 1.

Текст известного русского писателя Владимира Солоухина посвящён связи пейзажа и ландшафта страны с духовностью народа.

Писатель рассказывает о том, что целый народ штрих за штрихом на протяжении столетий создаёт ландшафт и пейзаж своей страны. Солоухин подчёркивает, что лицо дореволюционной России определялось сотнями тысяч церквей и колоколен, монастырей, бесчисленным количеством ветряных и водяных мельниц, десятками тысяч помещичьих усадеб с их парками и прудами. Автор сетует, что лицо страны изменилось, когда все эти факторы, определяющие пейзаж, исчезли. В своём рассуждении Солоухин справедливо утверждает, что в ландшафт любой страны оказывается вложена душа народа. И плохо, если душа спит, если она отвлечена корыстью, если она мертва. Тогда одухотворённость уходит и из пейзажа, ландшафт как бы пустеет, от него веет равнодушием.

Справедливость позиции автора не вызывает сомнений: ландшафт – это лицо страны, лицо данного общества. Замусоренный лес, обмелевшие реки, полузаброшенные деревни говорят о жителях страны ничуть не меньше, чем запущенная квартира о её жильцах.

Мы живём в городе с многовековой культурой. Здесь огромное количество соборов и церквей, а это, как известно,- душа народа. Во Владимире заботятся о внешнем облике города: восстанавливаются храмы и монастыри, где в советское время были склады и музеи. Троицкую церковь, которая стоит у Золотых ворот и где сейчас расположен музей хрусталя, собирались сносить при строительстве драмтеатра, и лишь после вмешательства известных людей, в том числе и Солоухина, оставили на месте. Помещичьи усадьбы Воронцовых и Всеволожских близ Владимира восстановлены, в них располагаются санатории, и отдыхающие имеют возможность любоваться красотой старинных парков.

Текст Солоухина предостерегает нас от ошибок по отношению к общему дому. К счастью, владимирцы стараются не быть безразличными к ландшафту и пейзажу своей малой родины.

Сочинение 2.

Текст известного русского писателя Владимира Солоухина посвящён проблеме взаимосвязи ландшафта и пейзажа страны с духовностью народа.

« Ландшафт во всей его сложности и совокупности – это не просто лицо земли, лицо страны, но и лицо данного общества», - справедливо утверждает автор. А общество, как известно, динамическая система. Так что, невольно изменяясь, общество преображает пейзаж своей страны. Вот и в России, несмотря на кажущееся постоянство, пейзаж изменяется. Под воздействием времени, из-за влияния исторических деятелей или в огне войн и природных катастроф.

Автор подчёркивает, что, к сожалению, не все изменения положительно влияют на внешний вид страны. Некоторые разрушают его, и это плохой знак. Ведь природа и душа народа связаны. И если душа впадает в летаргический сон, то и ландшафт разрушается, и природа гибнет. «Тогда одухотворённость уходит » из пейзажа страны. А что же остаётся?

Хотя я не согласен с тем, что после революции из пейзажа России исчезла душа. Она осталась, но стала другой: более быстрой, сложной, промышленной, можно сказать, оцифрованной. Ландшафт и народ остались связаны, но вот связь народа и традиций стала ослабевать, если не исчезла совсем. Это как живопись. Одно дело рисовать по холсту кисточкой, и совсем другое – по цифровому планшету стилусом. Как говорил Солоухин, остаётся форма при отсутствии содержания. Но всё же современный городской и сельский пейзаж начинает возвращать себе своё дореволюционное лицо. Облагораживаются парки, отстраиваются церкви, ремонтируются дороги. И это многое говорит о жителях нашей страны.

Таким образом, Солоухин справедливо утверждает, что ландшафт страны – это отражение духовности народа.

Прежде всего необходимо оговориться, что хотя мое выступление называется докладом, все же я не ученый, не исследователь, поэтому то, что я скажу, вряд ли будет иметь научную ценность. В лучшем случае я - поэт, способный своеобразно воспринимать красоту окружающего меня мира, а в крайнем случае - публицист, стремящийся иногда поднять в журнальной статье какую-нибудь проблему.

При научности доклада надо было бы договориться о терминологии: что такое цивилизация и что такое пейзаж. И то и другое имеет множество разных определений. Берем самые простейшие источники - энциклопедические словари. В русской старинной энциклопедии под названием «Брокгауз и Эфрон» цивилизации посвящена огромная и обстоятельная статья.

Цивилизация определяется в ней как «состояние народа, которого он достиг благодаря развитию общественности, жизни общества и которое характеризуется удалением от первоначальной красоты и дикости, улучшением материальной обстановки и общественных отношений и высоким развитием духовной стороны».

Самым близким по значению к цивилизации является слово «культура». Однако Вильгельм Гумбольдт различает цивилизацию и культуру, а Бокль под цивилизацией понимает преимущественно духовную сторону. «Двойное движение, нравственное и умственное, составляет саму идею цивилизации и заключает в себе всю теорию духовного прогресса».

Большая советская энциклопедия ничего не говорит о духовной стороне цивилизации, а удовлетворяется несколькими строками, если не считать цитаты из Энгельса. Из нескольких строк явствует, что цивилизация - это «уровень общественного развития и материальной культуры (подчеркнуто мной. - В. С. ), достигнутый той или иной общественной экономической формацией».

А Освальд Шпенглер, например, считает цивилизацией заключительную стадию в развитии той или иной культуры, ее старость, ее конец.

Что касается пейзажа, то энциклопедические словари обходят стороной это понятие и говорят о пейзаже лишь как о жанре в искусстве живописи. Зато Жан Зейтун в одной своей статье дает несколько определений пейзажа, причем пейзаж, оказывается, может иметь значение натуралистическое, географическое, биологическое, экологическое, психологическое, социальное, экономическое, философское, эстетическое… Жан Зейтун, в частности, говорит , что «по мере того как мы рассматриваем многообразие значений, содержащихся в слове “пейзаж”, и многообразие применения этого слова в различных областях, мы приходим к выводу, что понятие “пейзаж” обладает довольно неопределенным смысловым значением…».

Но это только одна из формул, и все это мне напоминает известный момент в человеческой истории.

Когда в XIX веке философы Франции или Германии, вообще философы, изощрялись в определении понятия свободы (как философской, нравственной, социальной, психологической категории), болгарам, например, нужна была просто свобода, свобода как хлеб, свобода как воздух, как жизненная необходимость. И оказалось, что важнее для болгар в то время было не то, чтобы философы определили и сформулировали понятие свободы, а чтобы русские принесли болгарам свободу на штыках, этих проверенных орудиях принуждения и насилия.

Таким образом, то, что я тут скажу, носит больше эмоциональный, нежели глубокий научный характер.

Земля - космическое тело, и все мы не кто иные, как космонавты, совершающие очень длительный полет вокруг Солнца, вместе с Солнцем по бесконечной вселенной. Система жизнеобеспечения на нашем прекрасном корабле устроена столь остроумно, что она постоянно самообновляется и таким образом обеспечивает возможность путешествовать миллиардам пассажиров в течение миллионов лет.

Трудно представить себе космонавтов, летящих на корабле через космическое пространство и сознательно разрушающих сложную и тонкую систему жизнеобеспечения, рассчитанную на длительный полет.

Но вот постепенно, но последовательно, с безответственностью поистине изумляющей, мы эту систему жизнеобеспечения выводим из строя, отравляя реки, сводя леса, портя Мировой океан.

Если на маленьком космическом корабле космонавты начнут перерезать проводочки, развинчивать винтики, просверливать дырочки в обшивке, то это надо квалифицировать как самоубийство. Но принципиальной разницы у маленького корабля с большим нет. Вопрос только размеров и времени.

О нарушении экологического, химического равновесия на нашей планете написаны десятки и сотни книг с цифрами, с выкладками, с прогнозами, с рекомендациями. Но у нас в предмете теперь не это.

К сожалению, столь же ранимыми, как и биосфера, столь же беззащитными перед напором так называемого технического прогресса оказываются такие понятия, как тишина, возможность уединения и, значит, личного, один на один, интимного, я бы сказал, общения человека с природой, с красотой нашей земли.

С одной стороны, человек, задерганный бесчеловечным ритмом современной жизни, скученностью, огромным потоком искусственной информации, отучается от духовного общения с внешним миром, с другой стороны, сам этот внешний мир приведен в такое состояние, что уже подчас и не приглашает человека к духовному с ним общению.

В замечательной статье «Урбанизм и природа» Ив Бетоло (Франция) справедливо пишет: «Постепенная деградация окружающей среды вызывает психические и физические расстройства… в бесчеловечности городов люди превращаются в задерганных паяцев, которых таскают и перегоняют как стадо по коридорам метро… Приходится констатировать, что с начала этого века красота в нашем градостроительстве отсутствует, происходит деградация того, что окружает нашу жизнь, городские зоны больше не отвечают запросам человека, а в сельской местности взору предстают приведенные в полный беспорядок пейзажи…»

Так что в проблеме «цивилизация и пейзаж» можно отчетливо различать два аспекта: объективную деградацию пейзажа, во-первых, и изменения в воспринимающем аппарате человека, во-вторых.

Человечество охвачено сейчас, как бы я назвал, «вакханалией доступности». Смею утверждать, что белоснежная гора на Кавказе, сверкающая в недосягаемых высотах и казавшаяся Лермонтову подножием божьего престола, не покажется таковой, если до нее можно доехать по канатной дороге за 10 минут. Коралловый атолл, до которого надо было на паруснике плыть несколько месяцев, выглядит для нас иначе, если мы подлетаем к нему на вертолете, затратив на перелет время от завтрака до обеда. Эта вакханалия доступности пронизывает весь регистр нашего общения с внешним миром, от тайны цветка до тайны Луны, от женской любви до молнии с громом. Но боюсь только, что со всеобщей доступностью сделается постепенно недоступным для нас такое понятие, как красота.

Так же как птицы созданы летать, а рыбы жить в воде, так человек создан жить среди природы и постоянно общаться с ней. Древняя индийская мудрость гласит, что человек для духовного и физического здоровья должен как можно больше смотреть на зеленое убранство земли и на текучую воду.

Человек и жил среди природы, и постоянно общался с ней с самого начала, причем именно с начала существовало два аспекта в отношениях человека к окружающей природе: польза и красота. Природа кормила, поила, одевала человека, но она же, с ее волнующей, божественной красотой, всегда влияла и на его душу, порождая в душе удивление, преклонение, восторг.

Прочитаем полстранички толстовской прозы. Повесть «Казаки». Оленин едет на перекладных из Москвы на Кавказ.

«…Как он ни старался, он не мог найти ничего хорошего в виде гор, про которые он столько читал и слышал. Он подумал, что… особенная красота снеговых гор… есть такая же выдумка, как музыка Баха и любовь к женщине, в которые он не верил. И он перестал дожидаться гор. Но на другой день рано утром он проснулся от свежести в своей перекладной и равнодушно взглянул направо. Утро было совершенно ясное. Вдруг он увидел, шагах в двадцати от себя, как ему показалось в первую минуту, чисто-белые громады с их нежными очертаниями и причудливую, отчетливую воздушную линию их вершин и далекого неба. И когда он понял всю громадность гор, и когда почувствовалась ему вся бесконечность этой красоты, он испугался, что это призрак, сон. Он встряхнулся, чтобы проснуться. Горы были все те же… С этой минуты все, что он чувствовал, получало для него новый, строго величавый характер гор. Все московские воспоминания, стыд и раскаяние, все пошлые мечты, все исчезло и не возвращалось более» .

Итак, красота гор развеяла все мелочное в душе, вызвав к жизни новые, светлые силы, облагородила человека. При виде величавых белоснежных гор, глубокой небесной синевы, морского простора, тихой березовой рощи, колосящейся нивы вдруг тает в душе задерганного жизнью человека вся накипь, все мелкое, суетное, временное. Душа прикасается к возвышенному и вечному. «И в небесах я вижу бога», - сказал про такую минуту наш поэт Лермонтов.

«Старый корявый дуб, вновь зазеленевший и обросший густой сочной листвой, раскрыл Андрею Болконскому тайны неумирающей жажды жизни и вечного возрождения, с той особенной простотой и бесспорностью, которые недоступны философскому трактату. Звездная синева ночного неба вернула Алеше Карамазову пошатнувшуюся было в его душе надежду, а величественные картины степных просторов глубоко залегли в душе маленького героя чеховской “Степи” и потрясли ее» .

Это, конечно, уровень восприятия красоты мира высокоразвитым, культурным, именно цивилизованным человеком: Толстым, Достоевским, Чеховым. Но, несомненно, что всегда красота природы воздействовала на человека и организовывала его сознание, воспитывала его, делала добрее, лучше, богаче.

Пейзаж - это красота, а красота - категория духовная. Недаром пейзаж издревле сделался объектом искусства, объектом живописи, литературы и даже музыки. Но живописи - в первую очередь. Если в литературе пейзаж всегда играл вспомогательную роль, то в живописи он сформировался как жанр и приобрел самостоятельное значение.

Еще на уровне краснофигурной вазописи Древней Греции мы находим образцы тонкого проникновения в природу. Затем, через средние века, через эпоху Возрождения, через Эль Греко и Дюрера, через Брейгеля и Пуссена, Рейсдаля и Дюге, через великих голландцев, через живопись Франции, Германии, Испании, Англии, через живопись десятков и десятков художников, человечество шло к проникновенному и одухотворенному пониманию окружающей его природы, ибо пейзажная живопись всегда имела своим высшим назначением передавать не просто картины природы как таковые, но те ощущения, те чувства, те движения души, которые возникают в человеке при созерцании окружающей природы.

Надо отдать природе справедливость, что при созерцании ее возникают в душе человека самые возвышенные, чистые, светлые чувства, высокие помыслы, и в этом драгоценное, неоценимое свойство природы.

Чувство родной природы всегда входило и входит в такое важное понятие, как чувство родины, наряду с чувством родной истории и народа. Каждому народу дорога и близка его природа, но если вдуматься, то это чувство родной природы в нас не стихийно. Воспринимая природу, мы невольно приводим в движение эмоциональные резервы, накопленные нами при чтении наших поэтов и писателей, при созерцании живописи, при слушании музыки. Я хочу сказать, что само чувство природы в нас организовано, воспитано, традиционно, короче говоря - культурно.

У каждого народа были и есть свои певцы природы, которые, возможно, иногда малоизвестны другим народам. Но, если Земля есть наша общая родина, и если в нас воспитывается мало-помалу чувство этой общей родины - перед грозным ликом вселенной - если мы сознаем, что красивее нашей планеты, может быть, и нет ничего в мироздании (а Земля наша действительно прекрасна!), то этим мы тоже обязаны нашим воспитателям: художникам, поэтам, которые помогали нам понять красоту, воспитывали в нас любовь к ней.

Нетрудно заметить, что художники всех времен и народов, создавая свои пейзажные картины, почти никогда не изображали на холстах природу, лишенную признаков человеческой деятельности. Там мостик, там часовенка, церковь, прясло, замок, деревенька, лодка, всадник, тропинка, дорога, маяк, парусное судно, пасущиеся коровы, вспаханное поле, колосящееся поле, сад, ветряная мельница, водяная мельница, дымки над крышами… Какие бы то ни было признаки человеческой деятельности.

Отчасти это объясняется тем, что землю, и правда, чаще всего мы видим затронутой человеком. Главное же в том, что человеческая деятельность до определенного рубежа оживляла и облагораживала красоту земли, привносила такие штрихи и детали, которые делали красоту земли одухотвореннее, ближе нашему сердцу и - если не бояться такого вовсе уж не научного слова - милее.

Признаки человеческой деятельности сначала не портили природы, потому что не могли ее испортить по своим масштабам, а впоследствии - до определенного рубежа, потому что люди думали и заботились о красоте того места, где жили, о красоте своего окружения. До определенного рубежа все те изменения, которые человек производил на земле, вписывались в земные пейзажи. Колосящееся поле, мостик через ручей, пасущееся стадо, одноэтажные домики в окружении деревьев и объективно не могли разрушить земного очарования, не говоря уж о сознательном стремлении людей к красоте.

Но где-то этот рубеж был перейден и перейден в двух значениях.

Во-первых, изменились масштабы человеческой деятельности. Это объективная причина.

Человек не мог еще, не умел ни нагромождать циклопических терриконов, ни строить чудовищных плотин, ни поднимать в небо бесчисленные заводские трубы, ни разрабатывать глубокие карьеры, ни покрывать землю на больших площадях бетонными наростами городов, ни опутывать землю современными автострадами, ни создавать искусственных водохранилищ, затопляющих тонким и серым слоем воды обширные земные просторы, как затоплена, например, вся плодородная луговая, молокообильная и медоносная пойма Волги, как затоплены уникальные цимлянские виноградники. А если осуществится поворот сибирских рек в Среднюю Азию, в низовьях этих рек придется затопить пространства, равные по площади среднему европейскому государству.

Естественно, что человеческая деятельность такого масштаба не может не менять коренным образом внешний вид земли. Известна трагедия озера Севан, этой высокогорной жемчужины в Армении, этого драгоценного голубого камня в убранстве нашей планеты. Просверлили в горе отверстие, и вода из озера стала вытекать. Правда, она при этом вращает турбины и вырабатывает электроэнергию (которую можно было бы вырабатывать другим способом), но озеро мелеет, уровень воды в нем резко понизился, берега обсыхают или заболачиваются, остров превратился в полуостров, в окрестностях пересыхают родники с чистой водой. Величественное превращается в жалкое.

Но нельзя валить все только на масштаб и размах человеческой деятельности. В конце концов египетские пирамиды по своим размерам превышают многие и многие современные постройки, но можем ли утверждать, что они изуродовали земной пейзаж, что, глядя на них, ощущаешь в себе чувства неприятные, угнетающие, то что мы называем отрицательными эмоциями. Напротив, не являются ли они одним из редчайших и удивительнейших украшений нашей планеты.

Можно возразить, что восприятие пейзажа - дело вкуса. Одному нравится Тадж-Махал или Кельнский собор, а другому нью-йоркские небоскребы. Но есть же все-таки и объективное разделение вещей на красивые и некрасивые, на вызывающие восторг и вызывающие отвращение.

Смотреть на звезду или на раздавленную лягушку, на цветущую поляну или на мусорную свалку, на чистый ручей, текущий по камешкам, или на сточную канаву, на решетку Летнего сада или на забор автобазы…

Конечно, вид кладбища печален сам по себе, но если это кладбище запущено, замусорено или сознательно обезображено, то вид его не просто печален, но невыносим.

Красота живет в душе человека, отсюда и естественная, как есть и как пить, потребность человека в красоте.

Забор автобазы нельзя сделать столь же прекрасным, как решетка Летнего сада, у него другая функция, а закон функции должен существовать. Но согласимся, что и этот пресловутый забор может быть по-своему красив или по-своему безобразен, все зависит от того, думали ли люди об этом, когда его воздвигали, то есть жила ли в их душе красота, были ли они наделены потребностью красоты и претворили ли эту потребность в жизнь.

Я ездил по свету не так уж много, но все же я был во Франции, Англии, Дании, Чехословакии, Польше, Болгарии, Венгрии, Китае, Вьетнаме, Албании… Кроме того, объездил многие края Советского Союза. Наблюдая, сопоставляя и сравнивая, я могу сказать, что часто самые современные, самые индустриальные и грандиозные сооружения все же по-своему красивы и даже изящны. Нельзя сказать про них, что они вписываются в ландшафт, ибо они сами определяют его, сами и есть ландшафт, но все же нельзя сказать и то, что они безобразны, уродливы.

Величавому не обязательно быть огромным. Лебедю, чтобы казаться величавым, не обязательно быть величиной со слона. Двухэтажное здание, вроде Михайловского дворца в Ленинграде, может выглядеть величавее стоэтажной коробки. Но существует и обратная закономерность: не все грандиозное и огромное обязательно уродливо. Земля наша достаточно велика, чтобы «освоить» и адаптировать достаточно большие сооружения. Ведь Эверест, Фудзияма, Эльбрус, Монблан, Килиманджаро не портят внешнего вида нашей планеты.

Однако у людей, увлекшихся только экономическими или только политическими соображениями, может отсутствовать один простейший критерий: «А как это будет выглядеть?» Как это будет выглядеть сегодня и, тем более, как это будет выглядеть завтра?

Советский архитектор Андрей Константинович Буров в своей книге «Об архитектуре» (М.: Госстройиздат, 1960) обронил значимую фразу: «Нужно построить прежде всего и в короткий срок хорошие жилища, не испортив при этом на столетия лицо страны».

Прекрасная и зловещая фраза. Прекрасна она озабоченностью о лице страны, а зловеща тем, что, оказывается, лицо страны можно испортить, причем не на год, не на два, а на целые столетия. Самое же главное, что явствует из этой фразы, это то, что существует, существует такое понятие, как лицо страны, и определяется оно не только географическим ландшафтом (горная страна, равнинная, лесная и пр.), а в не меньшей степени человеческой деятельностью.

Как художник создает пейзажную картину, так и целый народ постепенно, невольно даже, быть может, штрих за штрихом на протяжении столетий создает ландшафт и пейзаж своей страны.

Холмы и реки, деревья и цветы могут быть похожими в двух странах, но штрихи, привносимые человеком (народом), создают в конце концов ту или иную характерную картину, и вот лицо Германии отличается от лица соседней Франции или соседней Польши, от лица Средней России, Украины, а лицо Японии - от лица похожего на нее географически острова Сахалина.

Лицо старой, дореволюционной России определялось, например, в большой степени теми сотнями тысяч церквей и колоколен, которые были расставлены по всем ее просторам на возвышенных преимущественно местах и которые определяли силуэт каждого города, от самого большого до самого маленького, а также сотнями монастырей, бесчисленным количеством ветряных и водяных мельниц. Немалую долю в ландшафт и пейзаж страны привносили и десятки тысяч помещичьих усадеб с их домами, парками, системами прудов. Но, конечно, в первую очередь и небольшие деревеньки и села с их ветлами, колодцами, сараями, баньками, тропинками, садами, огородами, залогами, пряслами, резными наличниками, коньками, крылечками, ярмарками, сарафанами, хороводами, покосами, пастушьими рожками, серпами, цепами, оденьями, соломенными крышами, маленькими единоличными полями, лошадками на пахоте… Можно представить, как радикально изменилось лицо страны, когда все эти факторы, определяющие пейзаж, исчезли с лица земли или изменили свой вид.

Точно так же, как художник-пейзажист вкладывает в свое творение частицу души и творит пейзаж, в сущности говоря, по своему образу и подобию, так и в ландшафт любой страны оказывается вложенной душа народа и то представление о красоте, которое в душе того или иного народа живет. Но, конечно, плохо дело, если душа спит, если она отвлечена, заглушена побочными обстоятельствами, интересами, шумами, корыстью или иными соображениями, а хуже того, если она мертва или, скажем точнее и мягче, находится в летаргии. Тогда одухотворенность уходит и из пейзажа. Ландшафт остается ландшафтом, но он как бы пустеет, остается форма при отсутствии содержания, веет холодом, отчужденностью, равнодушием и, вот именно, пустотой. Становится безразличным для отдельного человека и целого народа: а как это будет выглядеть? Как будет выглядеть дом, деревня, река, долина, холмы, страна в целом? Каково будет лицо страны?

Есть ведомства по разработке и добыче полезных ископаемых, по строительству дорог, по земледелию, по электрификации, по легкой, тяжелой и автомобильной промышленности, но нет ведомства по внешнему виду страны (земли), по ее опрятности, прибранности, одухотворенности… Думаем о прочности сооружений, о характере и объеме земляных работ, о количестве древесины, о центнерах и тоннах, о кубометрах и квадратных метрах, но не думаем о том, а как это будет выглядеть? Как это будет выглядеть не только само по себе, но в сочетании с окружающим, с местностью, в согласовании с традициями и с проекцией в будущее.

Ландшафт во всей его сложности и совокупности - это не просто лицо земли, лицо страны, но и лицо данного общества. Замусоренный лес, разъезженные дороги с увязнувшими машинами, обмелевшие реки, исполосованные гусеницами тракторов зеленые луговины, полузаброшенные деревни, сельскохозяйственные машины, ржавеющие под открытым небом, однообразные, стандартные дома, поля, зараженные сорняками, говорят о жителях той или иной деревни, того или иного района ничуть не меньше, чем неприглядная и запущенная квартира о ее жильцах.

Людей на земле становится все больше, техники все больше. Казалось бы, эти факторы должны были обострять потребность людей в красоте и само чувство прекрасного. Люди должны заботиться не только о красоте сегодняшней, но и о том прекрасном, которое необходимо и в будущем.

Однако откуда взяться красоте в грядущих веках, если мы, наши поколения не сохраним ее в себе и не передадим в умноженном и облагороженном виде нашим потомкам?

От нас, живущих на земле сегодня, зависит не только нынешний, но и будущий вид земли, будем же делать все, чтобы она была прекрасна во веки веков.

Я ездил по свету не так уж много, но все же я был во Франции, Англии, Дании, Чехословакии, Польше, Болгарии, Венгрии, Китае, Вьетнаме, Албании…. Наблюдая, сопоставляя и сравнивая, я могу сказать, что часто самые современные, самые индустриальные и грандиозные сооружения все же по-своему красивы и даже изящны. Нельзя сказать про них, что они вписываются в ландшафт, ибо они сами определяют его, сами и есть ландшафт.

Показать текст целиком

Кто или что формирует лицо страны? Почему так важно не загубить его? Вот вопросы, которые волнуют В. А. Солоухина.

Размышляя над данной проблемой, автор делится мыслями рассказчика, который считает, лицо страны определяется мелкими деталями: «сотнями тысяч церквей и колоколен, бесчисленным количеством ветряных и водных мельниц. Немалую долю в ландшафт и пейзаж страны привносят и десятки тысяч помещичьих усадеб с их домами и парками» . Белее того, рассказчик подчеркивает то, что ландшафт - это лицо не только страны, но и общества в целом. «Замусоренный лес, обмелевшие реки, полузаброшенные сельскохозяйственные машины говорят о жителях той или иной деревни ничуть не меньше, чем неприглядная и запушенная квартира о ее жильцах».

Позиция автора не видна четко, однако она вытекает из всего хода повествования. В. А. Солоухин уверен, что лицо страны формирует не только географический ландшафт, но и деятельность человека, которая может как улучшить, так и загубить его. Также автор призывает не увлекаться экономическими и политическими интересами , а полагаться на один критерий: «Как это будет выглядеть?».

Критерии

1 из 1 К1 Формулировка проблем исходного текста
2 из 3 К2

Прийти и поклониться

Проще и вернее всего было бы обратиться к путеводителю, на первой же страничке которого можно прочитать энциклопедически точные, исчерпывающие слова: «Ясная Поляна - место жизни, творчества и деятельности гениального писателя Льва Николаевича Толстого. Здесь он родился 28 августа 1828 года и прожил свыше пятидесяти лет - большую часть своей жизни. Здесь же, в лесу, “Старом Заказе”, на краю оврага, под сенью деревьев, находится и его могила».

Остальное о Ясной Поляне и о Льве Толстом, как говорится, читайте, во-первых, в его же собственных книгах, во-вторых, в десятках и сотнях книг, научных, популярных, очерковых, мемуарных, краеведческих, полемических - литература о Толстом по своему объему давно уж превзошла то, что было написано самим Толстым. И все-таки, когда заходит речь о таком месте на земле, как Ясная Поляна (как Михайловское, Тарханы, Аксаково, Спасское-Лутовиново, Шахматово), должен родиться в сердце человека собственный отзвук, должны родиться собственные слова.

Вообще-то говоря, таких имений, как Ясная Поляна, в России были десятки тысяч. С более пышными или более скромными господскими домами, с флигелями и службами, конюшнями и оранжереями, старыми липовыми парками и дубами-старожилами, с обозначенными въездными воротами и темными аллеями, с прудами и беседками, с сиреневыми кустами и террасами, выходящими в сад, с портретами предков и библиотеками, с музицированием в лунные вечера и прекрасными романсами, с уединенными скамейками в глубине парка и хризантемами перед домом, с заготовлением варенья в июле и солкой огурцов по осени, с шуршанием длинных платьев и блеском офицерских эполет, с настойками в графинчиках и тонкими винами, с катанием на лодке среди кувшинок, с верховой ездой и деревенскими старостами, с французской речью и дворовыми людьми, с наследствами и долгами, с картежной игрой и борзыми собаками, с венчаниями и панихидами, с разгулом и судебными тяжбами, с лоском воспитания и семейными драмами, с блеском остроумия и дуэльными пистолетами, которые всегда под рукой и могут понадобиться в любой день… даже между Толстым и Тургеневым едва не состоялась дуэль…

Таких помещичьих усадеб было в России десятки тысяч, но Толстой был один, поэтому и Ясная Поляна у нас одна. Более того, Толстой один и у целого человечества. Это гигант, как сказали бы теперь, глобального масштаба, поставить рядом с которым… повторим слова, сказанные о нем:

«…Глядя на меня прищуренными глазками, спросил:

Кого в Европе можно поставить рядом с ним?

Сам себе ответил:

Некого».

Но допустим, что можно. Допустим, что наберем десяток-другой величайших имен, в ряду которых не на последнем месте будет стоять имя Толстого Льва. Это лишь подтвердит, что Ясная Поляна единственная и уникальная не только для нас, соотечественников писателя и мыслителя, но и для всего человечества.